Зверства большевиков в Казанской епархии в 1918г. (продолжение)

Категория: История региона

19 мая 2015

Просмотров: 2502

Источник: Сайт Казанской духовной семинарии по адресу kazpds.ru

Бумагу эту начальник Спасской уездной тюрьмы 7 июня н. ст. 1918 года препроводил митрополиту Иакову, а тот отправил ее в Епархиальный Совет, который и поручил ходатайство об освобождении о. Андрея М. Н. Васильевскому председателю комиссии по защите интересов Православной Церкви и духовенства. Видимо, усилия Епархиального Совета увенчались успехом, о. Андрей Брагин был освобожден и переведен, во избежание дальнейших на него гонений от местной власти, в с. Чирки-Бебкеевы.

Особо хотелось бы сказать о том, что в 1918 году многие из выпускников КДА, КДС — священники и монахи, приняли мученическую смерть от рук безбожников в других епархиях, и хотя их нельзя назвать Казанскими мучениками, тем не менее помнить о них необходимо.

Одним из мучеников 18-го года стал студент Казанской Духовной Академии Александр Сергеевич Верижский (из Ставропольской семинарии)¹¹⁸. В учебе это был один из лучших студентов, который состоял даже профессорским стипен-диатом (стипендия проф. Н. П. Соколова), с особенным интересом изучая историю, философию и немецкий язык. В 1916/17 г. был призван на военную службу. Видимо, в 1918 году Александр приехал в родное село Ставропольской епархии к своему отцу, псаломщику. Здесь он, как свидетель фронтовой большевистской пропаганды, начал обличать большевиков за их безбожие и насильственную политику по отношении к Церкви. Тогда его арестовали. Идя на казнь, молодой человек заявил, что большевиков никогда не признавал и с ними не примирится. Ему дали помолиться, а затем — расстреляли.

В XX в. Казанская епархия подверглась многочисленным территориальным преобразованиям. Так, из ее состава вышли Марийская и Чебоксарская епархии, но зато вошли территории других епархий. Например, Мензелинск, ранее входивший в состав Уфимской епархии, ныне входит в состав Казанской. Поэтому приведем здесь еще одно свидетельство. Настоятельницей Мензелинского Пророко-Ильинского женского монастыря была весьма почитаемая в народе игуменья Маргарита. По происхождению гречанка, умная и образованная, настоятельница св. обители славилась своей строгой аскетической жизнью и устроением жизни монастырской в духе древнего благочестия. Она равно заботилась и о внешнем благоустроении обители и о внутреннем духовном мире насельниц монастыря.

По свидетельству протоиерея Олега Богданова, об игумеье Маргарите много рассказывала монахиня Алевтина, последние пятнадцать лет своей жизни проживавшая (уже совершенно слепая) в Мензелинске, и когда-то бывшая иконописицей в Пророко-Ильинском монастыре. Мать Алевтина часто вспоминала о родной обители, о том, какой строгой и требовательной была мать-настоятельница, и о том, насколько умело было поставлено монастырское хозяйство: монастырь имел фруктовые сады, огороды, пасеки, мастерские: иконописную, златошвейную — и даже фотолабораторию (что по тем временам было чрезвычайно редко).

По рассказу монахини Алевтины, игуменья Маргарита в 1918 году, когда белочехи покинули Казань и прочие города, решила также не оставаться при власти большевиков. Она уже была на пристани, когда ей явился образ святителя Николая, произнесший: «Зачем бежишь от своего венца?» Потрясенная видением, игуменья Маргарита вернулась в монастырь и поведала о происшедшем монастырскому священнику. Его же, предчувствуя, что придется пострадать даже до смерти, игуменья попросила заранее заготовить гроб, а после отпевания похоронить ее в тот же день.

На следующий день игуменью Маргариту как якобы «контрреволюционерку» арестовали прямо во время службы, вывели на паперть соборного храма и, не дав ей пре-общиться Св. Таин, несмотря на ее об этом просьбы, расстреляли. Сестры монастыря, после отпевания, похоронили игуменью-мученицу подле алтаря соборного храма, где она была казнена.

Только на следующий день стал понятен смысл странной, как поначалу показалось священнику, просьбы игуменьи похоронить ее в день смерти, когда те же чекисты, которые расстреляли игуменью Маргариту, привели на расстрел муллу, желая похоронить его в одной могиле с православной настоятельницей монастыря. Однако, этого намерения им осуществить не удалось, и они повели муллу в какое-то другое место. Марина Вячеславовна Михайлова, дочь священника, служившего одно время в Мензелинске, вспоминает: «Рассказывали, что в 70-е годы, около закрытого тогда собора Мензелинского монастыря решили копать яму за самым алтарем, и внезапно натолкнулись на гроб. В нем оказались нетленные останки монахини с крестом на груди. Гроб сей не потревожили, зарыв эту могилу, а для ямы нашли другое место. По-видимому, это и была игуменья Маргарита. Говорят еще, что было предсказание одного великого русского святого о Мензелинском монастыре (кажется, св. Амвросия Оптинского), что при одной настоятельнице храм поставят, другая будет мученицей, а при третьей — колокола падут. Так оно и случилось. Игуменья Маргарита стала мученицей, а при последней настоятельнице сняли с церкви колокола и монастырь закрыли».

Завершить этот мартиролог хотелось бы именем священника, убиенного 13 марта 1919 года. Это священник Мамадышского Троицкого собора о. Павел Михайлович Михайлов (р. в 1866 году, окончил Учительскую Семинарию, был законоучителем и членом-казначеем Епархиального Училищного Совета, рукоположен во священника в 1890 г., на этом месте находился с 1898 года). Этот православный пастырь, после причиненных ему истязаний, был утоплен безбожниками в полынье реки Вятки.

Итого, известны имена 33 священноцерковнослужи-телей Казанской епархии, принявших мученическую смерть в 1918 году, из них: одного епископа, одного архимандрита, девяти монашествующих (двух иеромонахов, иеродиакона, двух монахов и четырех послушников), 21 священника и одной монахини.

Как знать, быть может, спустя некоторое время Господь откроет нам новые имена мучеников Казанских или подробности мученической кончины уже известных нам страстотерпцев.